Наверное, зря народная мудрость гласит "кто рано встаёт, тому бог подаёт". Зря, ох как зря... поутру уставшие и порою ещё более озверевшие после долгих часов ночного патруля волки возвращаются в свои логова, копошатся, собираясь на боковую, а те, кто отлынивал от работы или был не обязан её выполнять - просыпаются, и всё так же переругиваясь с собратьями начинают новый день. Шумно, нарочито по бытовому, и как-то неуютно для тех, кто не является частью стаи. Вульпес пусть и разгуливал по территориям стаи Свободы, не взирая на косые взгляды её членов, но её частью не являлся. Больно надо, скажите на милость - отдать свою душу на распятие паре десятков хищников? Не доверял он волкам. Честно говоря, Вульс вообще мало кому доверял: он привык полагаться лишь на свою силу и ловкость и защищать лишь свою шкуру. Ведь никто, мягко говоря, не давал ему гарантии того, что когда-либо появится вторая. Лис верил в перерождение, но умирать ему не хотелось.
Спал он тогда, когда его душеньке было угодно - иногда отсыпался до полудня, ночами разгуливая по окрестностям, на иногда выходил из временного убежища с первыми лучами солнца. Вот и сейчас он с написанным на морде выражением собственного превосходства наблюдал за избавляющимися от оков сна волками, вальяжно, но явно без тени сонливости растянувшись на прохладном камне, лежащим в сенях тени могучих деревьев. Глаза банально сравнивать с драгоценными камнями, особенно - с рубинами-изумрудами, но глаза Вульса в рубинами сравнить никак было нельзя: они были слишком тёмными для этого, и вовсе не блистали подобно двум огням, как обычно и описывают. Так не бывает, чёрт возьми - а лис всей душой своей был за фаталистический реализм. Так что, его почти ничего не выдавало, пусть скрываться он и не хотел: занятые своими делами волки и волчицы просто не замечали его.

Лис, сидящий чуть в отдалении, скучающе на него посмотрел. Интересно, что же его такое волнует? Быть или не быть, или что-то помельче?.. Вульпес чуть наклонил голову, пытаясь разглядеть манипуляции волка и смеряя его долгим пытливым взглядом. Морда его сохраняла выражение спокойствия вкупе с некоторым недоумением. Лис фыркнул. Вот уж сонные тетери... встают по полчаса, нашли на что время тратить. И Рыжа можно было понять - шли прохладные, но светлые и погожие весенние деньки, и лето уже совсем не за горами - а у них мысли лишь о благополучии собственной стаи! Право же, нужно задумываться и о себе. Вульпесу вообще была непонятна необходимость столь чёткой демократии в стаях, он терпеть не могу отсутствие свободы. Конечно, анархия в разы хуже неравенства, но Рыжу, как тому, кто почти всю жизнь провёл в одиночестве, этого не понять.
Более того, почти все лисы селятся парами, семьями, может, даже небольшими группами, но никак не стаями. Когда ты сам за себя, всегда как-то спокойнее. Он бы не рискнул рисковать собой ради кого-то ещё. Несмотря на, пусть это и нескромно, редкостный ум, Вульпес был непозволительно молод. Он испытывал влюблённость, но настоящей любви, такой, что кидает на слепую самоотдачу, ещё не встречал.
Лис вздохнул и изящно спрыгнул с камня - худые жилистые лапы почти неощутимо коснулись земли. На пару секунд Рыж прикрыл веки, вдыхая свежие ароматы. Где-то невдалеке тихо шелестела (я знаю, что применять такой глагол по отношению к воде - абсурд, но больше ничего не идёт в голову) вода. Рыбу все любят, а Рыж ещё и гулять любил. Махнув хвостом, он одной-единственной тенью выскользнул из-под общего полога теней и направился к запруде.

Запруда.